Family Archive Photography As a New Iconography: Self-representation of Belarusian Villagers on Mid- And Post-war Portraits 

Lidiya Mikheeva,
MA in Sociology, Visual Art Researcher

With the development of photography techniques, villagers got an opportunity to capture their lives, themselves, and their families for future generations. Portrait painting available to the rich was not an option for the common people living in a village.

This meant that the memory of older generations had always formed in non-visual forms. In mid-war time and years after WWII photography became available to the ordinary people, and the phenomenon of village family photos emerged with a ‘postsilka’ and ‘dyvan’ on a wall, gate or fence in the background. The peculiarity of the historical situation, local traditions, and the perception of life and goals of the people that just acquired this opportunity to create a visual chronicle of their family intersect in these archive photographs.

Pictures like this captured the traditional way of life and technological progress merged into a single ritual of family photography. It addressed both the past and the present. While capturing the happy image of a family for its future generations, archive photography was also filled with hope for a better new life — something that people who witnessed collectivization and one, or even two wars were dreaming of.

A Message to the Future

Some photos of the ‘Best Side’ collection were created during WWII. However, most of the pictures were taken after the war, in the 1950s. Single portraits are rare, most of the photos capture a pair or a group of people. People from three generations are looking at us from these pictures: grandparents that were already adults in the first days of the war; their children who grew up during the war; and their grandchildren born after the war. All the generations gather for a collective shot to preserve and transmit the memory of their family that went through these traumatic events of the 20th century to their grand-grandchildren.

Unlike studio photos, pictures made by traveling photographers and capturing people by the side of their home looked more natural. The photographer’s idea was often complemented by the perceptions of the people on how to position themselves on the photo. This isn’t an instant picture showing people’s day-to-day life and activities in their ordinary clothes. Everyone portrayed in the photo dresses up to look nice, sometimes it’s not even their clothes considering the poverty and deficit at the time.

People pose the way they think is right for a good shot, and their idea of it is often influenced by the studio pictures they may have seen in the press. Unlike the pictures of the early 20th century, these photos were made with a shorter exposure, which significantly affected the facial expressions and body language of the photographed. They no longer had to ‘freeze’ on one spot for dozens of seconds.

Considering the natural shyness people would feel in front of the camera for the first time, the photographed people had a lot more freedom in their facial expressions on the photos mentioned above, their faces look more individual and not so heavily influenced by the standards of a studio portrait. We can see a ‘live’ person with a unique face and posture.

To Capture the Affection

Children and adults, loving spouses, friends, and acquaintances look into the camera with a serious face. There is a whole number of reasons for that, it’s not just about the Belarusian ethnicity which doesn’t allow expressing emotions in public. Older generation spouses barely touch each other on photos, while younger husbands an wives can put an arm around one another demonstrating the changed more expressive physical and emotional patterns. Young parents and children, close friends, female colleagues (ex. photo of 5th-grader from Nagornoye) tend to hug each other on the pictures warmly, and it’s precisely their affection they’re aiming to capture.

The look of these people for the camera is no longer distant and official as on studio photos. It’s not yet a loving, warm glance of a close person you could spot on the family photographs later, when cameras became widespread, and family members could take pictures of their dearest themselves. However, it’s evident that the distance between the portrayed people becomes smaller. The photographer here is a ‘helper’ who would assist in creating the best possible image that would capture the harmony in the relations within the family. The ‘staging’ of the desired image is simultaneously happening in their life-world. The attentive, concentrated look of the photographed people expresses the high level of responsibility they feel for creating the right, decent image portrayal of the message they would like to communicate with this picture.

Everyday Life Gets into the Picture

It’s interesting that people on the portrait think of a ‘postsilka’ or ‘dyvan’ as a frame for their photo. However, other unplanned objects and details get into the space on the picture either deliberately or due to the photographer’s low skill. For example, you could spot the ruining foundation of the house, grass, snow, or domestic tools and decor elements. The life-world ‘penetrates’ into the act of staging a photo, and it can as well ruin the initial idea. However, while doing so, it provides us with lots of valuable details about the day-to-day life of the families in the pictures.

Thus, for example, the photo with 5th-graders you can see bare feet of a girl under the bench, it’s clear others tried to hide, to cover them. Most of the photos capture wooden walls, a fence, gates, of a little bit of the yard. Everything people tried to hide (e.g. things demonstrating poverty) is in contact with the things they tried to highlight with the help of clothes, composition, and certain objects. For instance, children wear nice clothes, and in some pictures, it’s clear that the clothes were borrowed. They also have flowers, and even books, like on the photo of a boy from the Rogach family, Kremenets village. The picture tells us that the whole family is proud of him because he is learning to read. Women also have details highlighting their best. For instance, some wear leather heeled boots like townspeople, white socks, hand-made dresses, belts and purses, rare humble accessorizes (thin beads or earrings), small flower bouquets — all of this are the signs of getting back to the normal peaceful life, and of villagers looking up to the aesthetic image and style of the townspeople.

Men are lower in numbers on the post-war photos in comparison to women. The musical instruments in their hands refer to the joyful family life. However, since most of the pictures were taken after the war, the memories of the traumatic events were still there and, therefore, were transmitted into the peaceful time. There’s an interesting detail indicating this collision of wartime with peaceful life: men in group photos often have their shirts unbuttoned as opposed to the compulsory buttoned up shirts of the military uniform.

The ‘Frozen’ Festivity

The collection lets us encounter several types of stories and messages. Part of them correspond with the goal of the photo shoot and help memorize the event (for example, wedding and funeral photos, a portrait of two girls made on their First Communion ceremony). Pictures capturing several generations together tell us ‘We are together, we remember our roots, we have a future’.  Photos of female friends and sisters show the strength of sisterhood, either symbolic or by blood. Male group shots refer to the real men’s friendship, while portraits with valuable objects (bicycles, cars, or musical instruments) demonstrate that families restore their wellbeing. Domestic plants (sometimes even exotic) are there to communicate the coziness that gradually takes the form of the townspeople lifestyle.

However, almost any photo in the collection stages some festive act (practically or metaphorically). Young couples with babies celebrate their children’s birth or baptizing ceremony; men with a harmonica represent the joy of having a good time with friends; a new bike on the picture demonstrates how happy its owner is about buying it. The act of taking a picture itself is festive, it captures and highlights the importance of the moment.

Domesticated Technology

A ’postsilka’ or ’dyvan’ is an important part of any message communicated by family photos. The special ‘dyvan’ designs created by Alena Kish  and Yazep Drozdovich  have already been widely recognized as art. Here, we are talking about a woven ‘dyvan’ that is simultaneously a home decor item and a work of art, it is used by one family and is displayed within one space — a village house. Despite not having any specific sacramental function, it is an attribute of the home cult, and it can only be shown to the public eye and photographed strictly on a special occasion.

Modern technological photography ‘ritual’ that Belarusian villagers just began to get used to interacts with traditions. Photography assimilates the items of a traditional home, while the latter ‘domesticate’ the act of taking pictures.

The Centre of Home Microcosmos

Apart from the compositional function, a ‘dyvan’ or a ‘postsilka’ can also fulfill an important symbolic role on the photographs. They not only represent traditions and economic well-being of a family but also refer to the senior female host that expresses her feeling of taste and perception of beauty by creating this item or ordering it from an artisan.

Thus, walls of the house and ‘dyvan’ enter a dialogue on the photo: the first represents something rough and reliable like a shelter created by men, while the latter is the element of decor created by women and placed on the wall to establish a family microcosmos within the house. The important detail here is that something from the interior of the house is transferred to its exterior — on its outside wall. A textile that used to cover a bed or was hanging above it becomes something like a flag or a tapestry with the family crest. Unlike the diversity of heraldic symbols that can communicate a wide range of coded messages, a ‘dyvan’ with a pattern on family photographs communicates its message by showing what usually is inside a village house on the outside territory (for example, in the yard).

A ‘dyvan’ or ‘postsilka’ unite the features of two other sides of home microcosmos: an icon and a hearth. Like hearth, these decor elements refer to something hand-crafted and remind us of the female host in the house. And just like an icon, these items have a symbolic meaning.

It’s safe to say that a ‘dyvan’ behind family members on a photo is a symbol of home transferred outside. It unites the people on the picture like a hearth in a home used for heating the place and cooking food. The traditional symbols woven on a ‘dyvan’ refer to the key motives of health, fertility, and forces of nature. Photographs with family members and senior relatives with a ‘dyvan’ on the background that later end up inside a village house interior form a new secular family iconography which complements the religious iconography. Thus, photographic technology becomes a part of self-understanding and constructing an image of the present and future for Belarusian village families.

illustration by Alexander Luchyna, 2018 

СЕМЕЙНАЯ ФОТОГРАФИЯ КАК НОВАЯ ИКОНОГРАФИЯ: САМОРЕПРЕЗЕНТАЦИЯ БЕЛОРУССКИХ КРЕСТЬЯН НА МЕЖ- И ПОСЛЕВОЕННЫХ ПОРТРЕТАХ

Лидия Михеева,
магистр социологии, визуальная исследовательница

С появлением и распространением технологии фотосъемки жители деревни впервые получили возможность запечатлевать собственную жизнь, себя, свои семьи для будущих поколений. Портретная живопись, доступная высшим слоям общества, была для них недосягаема, а значит и память крестьян о старших поколениях родных формировалась и жила во вневизуальных формах.

Когда же в межвоенное время и годы после Второй мировой войны фотография стала широкодоступным медиа, появился уникальный феномен – фотоснимки сельских белорусских семей на фоне тканых посцілак и дываноў, закрепленных на стене дома, воротах или заборе.

В этих снимках преломились специфика исторической ситуации, локальные традиции, а также мировоззрение и устремления людей, наконец получивших техническую возможность создавать с помощью этих снимков визуальную летопись своей семьи. Такие снимки запечатлевают традиционный образ жизни и технологический прогресс, слившиеся в единый ритуал семейного фотографирования. Который, в свою очередь, был направлен как в прошлое (соотносил себя с традициями семьи), так и в будущее. Ведь фиксируя счастливый образ семьи для потомков, ритуал семейной фотосъемки был наполнен надеждой на новую лучшую жизнь, о которой так мечтали люди, пережившие коллективизацию, а также одну, а то и две мировые войны.

ПОСЛАНИЯ В БУДУЩЕЕ

Некоторые из снимков, представленных в коллекции «Найлепшы бок» были созданы до Второй мировой войны, но большая часть датированных снимков снята уже после войны, в 1950-е. Одиночные портреты в коллекции редки, чаще снимаются большими группами или парами. С этих фотографий на нас смотрят представители трех поколений – «деды», встретившие войну уже зрелыми людьми, их дети, повзрослевшие в период Второй мировой, и «внуки», родившиеся уже после нее. Все три генерации собираются для коллективного фото, чтобы передать память о семье, которая прошла через травматичные перипетии ХХ века, своим праправнукам.

В отличие от съемок в фотосалоне, фотоснимки, сделанные путешествующими фотографами непосредственно у родного дома портретируемых людей, более непосредственны, а воля и задумка фотографа, который полностью руководил малейшей деталью постановочной салонной съемки, тут дополняется представлениями самих людей о том, как лучше расположиться в кадре.

Да, безусловно, это не моментальное фото, схватывающее людей во время их повседневных занятий в произвольной одежде. Каждый из портретируемых надевает лучшую одежду (вероятно, в условиях послевоенной бедности и дефицита, даже не всегда свою собственную) и позирует в соответствии со своими представлениями о том, каким должен быть удачный фотоснимок (сформированными теми же салонными фотографиями и фотографиями в прессе).

Но, в отличие от фотографии в первые десятилетия ХХ века, эти снимки были сделаны с гораздо более короткой выдержкой, что очень существенно повлияло на мимику и язык тела фотографируемых. У них уже не было необходимости замирать в статуарных позах на десятки секунд. И, соответственно, даже при некоторой скованностью перед камерой, свойственной людям, которые только-только знакомятся с новой технологией, они заметно более свободны в своих выражениях лиц, мимика гораздо более индивидуализирована и менее подвержена неким «канонам» салонного портрета, чем снимки начала ХХ века. Мы видим «живого человека» с его неповторимой мимикой и осанкой.

ЗАПЕЧАТЛЕТЬ ПРИВЯЗАННОСТЬ

Дети и взрослые, влюбленные и супруги, подруги и приятели смотрят в фотографий серьезно и собрано. Причин тому немало – и дело не только в этосе белорусской деревни, предписывающий демонстрировать эмоции в кругу близких, а не на публику. Супруги старших поколений на фотографиях едва ли касаются друг друга, в то время как молодые влюбленные и новобрачные уже приобнимают друг друга, демонстрируя изменяющиеся, более эскпрессивные телесно-эмоциональные паттерны. Тепло касаются друг друга на фотографиях молодые родители и дети, близкие подруги, женщины-коллеги (как, например, на снимке 5 класса Нагорнянской школы), сестры – и именно свою привязанность друг к другу они стремятся запечатлеть на фотографии.

Взгляд фотокамеры для этих людей – уже не столь торжественен и отстранен, как в ситуации съемки в салоне. И хотя это еще и не любящий и теплый взгляд близкого человека, характерный для семейной фотографии в более поздний период, когда фототехника стала общедоступной и члены семьи начали снимать друг друга, дистанция между фотографом и портретируемыми здесь уменьшается. Фотограф для них – товарищ и помощник в формировании «наилучшего образа», который зафиксирует для будущего гармоничные отношения внутри семьи, и при этом «инсценирование» этого образа происходит внутри их жизненного мира. Внимательность и настороженность лиц портретируемых выражает высокую ответственность, которую они чувствуют за «правильное», «достойное» выражение того послания, которое они хотят передать фотографией.

ПОВСЕДНЕВНОСТЬ “ВЛЕЗАЕТ” В КАДР

Интересно, что портретируемые, по всей вероятности, мыслят именно дыванок или посцілку за своей спиной своеобразной рамкой кадра. Однако в пространство снимка, по воле фотографа или ввиду его невысокого мастерства, часто попадают разнообразные «незапланированные» детали – от растрескавшегося фундамента дома, травы, снега или хозяйственных приспособлений типа лестницы или корыта… Жизненный мир «внедряется» в рамки фотографической инсценировки, возможно, нарушая первоначальный замысел, но давая нам множество ценных деталей о повседневности снятых семей.

Так, например, на снимке 5 класса Нагорнянской Сельской Школы выглядывают из-под лавки босые ноги одной из девочек, которые явно пытались заслонить и спрятать, а на большинстве снимков мы можем рассмотреть и деревянные стены дома, забор или ворота, фрагменты двора. То, что не хотели показать на фотографии (приметы нищеты или «слишком» бытовые детали) вступает во взаимодействие с тем, что хотели подчеркнуть – с помощью одежды, композиции фигур или определенных предметов. У детей это – это нарядные одежды, причем, как видно на некоторых снимках, порой с чужого плеча, цветы, и даже книга у одно из мальчиков семьи Рогач из д. Кременец (гордость семьи – учится читать). У женщин такими значимыми деталями являются кожаная городская обувь на каблуке, белые носочки, самостоятельно пошитые платья, ремешки и сумочки, редкие скромные украшения (тонкие нити бус, серьги), букетики цветов в руках – знаки возвращения к благополучной мирной жизни и ориентации на городские эстетические образцы.

Музыкальные инструменты в руках у мужчин (которых в послевоенное время на снимках гораздо меньше, чем женщин) – также отсылка к праздничному, семейному существованию, где мужская солидарность хотя и замешана на памяти о боевом братстве, но все же мыслится в категориях мирной повседневности (об этом говорит интересная деталь – на коллективных мужских портретах пуговицы рубашек часто расстегнуты, в противоположность обязательно застегнутым воротничках военной формы).

ЗАСТЫВШИЙ ПРАЗДНИК

В коллекции мы встречаем несколько различных типов сюжетов и посланий, часть из которых соответствуют поводу съемки и служат цели мемориализации события. Это, например, свадебные фотографии, снимок с похорон, портрет двух девочек, снятый по случаю их Первого причастия. Кроме того, в коллекции присутствуют фотографии, запечатлевающие несколько поколений вместе (я бы сформулировала послание такой фотографии как «мы вместе, мы помним свои корни, у нас есть будущее»), снимки подруг или сестер (сестринство и крепость уз – кровных или символических), снимки мужских групп (настоящая мужская дружба), портреты с ценными предметами быта – велосипедом, мотоциклом, музыкальными инструментами («семья восстанавливает благосостояние»), комнатными цветами – в некоторых случаях, даже экзотическими (демонстрация домашнего уюта, принимающего городские черты).

Однако, так или иначе, почти каждая фотография из коллекции инсценирует некое праздничное действо – фактически или метафорически. Фотографируясь с младенцами, семейные пары празднуют их рождение или крестины, застывая с гармошкой в руках, мужчины-товарищи репрезентируют радость совместного досуга, а демонстрируя для фотографии новый велосипед, девушка обозначает как праздник его покупку и обладание. Да и сама процедура фотографирования – праздник, удваивающий и подкрепляющий значимость и эмоциональную заряженность праздника запечатляемого.

ОДОМАШНЕННАЯ ТЕХНОЛОГИЯ

Важная часть каждого из посланий, передаваемых семейными снимками – тот самый «дыванок» или «посцілка». В прошлом лишь предметы интерьера, авторские «маляваныя дываны» Алены Киш и Язэпа Дроздовича уже признаны произведениями искусства и помещены в пространство музея.

Здесь же речь идет о тканых «дыванках», представляющих собой одновременно предмет быта и особое произведение искусства, предназначенное сугубо для использования и любования внутри одной семьи и «экспонирующееся» внутри одного единственного пространства – деревенского дома.

Несмотря на то, что за ними не закреплена какая-либо конкретная сакральная функция, они представляют собой предмет культа домашнего уюта, укромности семейного очага и лишь в рамках специфической ситуации оказываются выставленными для всеобщего обозрения и фотографирования.

Современный, технологический «ритуал» фотосъемки, только-только осваиваемый белорусскими сельскими семьями, вступает здесь во взаимодействие с традицией. Фотография ассимилирует элемент традиционного быта, который в свою очередь приручает и одомашнивает фотографию.

ЦЕНТР ДОМАШНЕГО МИКРОКОСМА

Помимо своей композиционной, организующей пространство кадра функции, «дыванкі» и «посцілкі» выполняют на снимках важную символическую функцию. «Посцілка» или «дыванок» репрезентируют не только традиции и материальное благополучие семьи, но и отсылают к старшей женщине-хозяйке, либо сама являлась создательницей «посцілкі», либо, заказав ее или дыванок у мастерицы, выразила в ней свой вкус и понимание красоты.

Так, в кадре вступают в диалог образы стены дома как чего-то сурового и надежного (укрытие для семьи, созданное мужчинами) и дыванкоў, на эту стену помещенных, – элемента текстильного интерьера, созданного женщинами для организации внутри дома некого семейного, упорядоченного и украшенного микрокосма. Важно здесь, что нечто принципиально внутреннеепереносится вовне – на стену дома. Текстиль, который покрывал ложе или висел над ложем, становится чем-то сродни штандарта или гобелена с семейным гербом. Но, в отличие от разнообразия геральдических символов, которые могут передавать широчайший спектр кодированных посланий, «дыванок» с орнаментом передает свой главный месседж именно с помощью этого «переноса», «выворачивания наизнанку» крестьянского дома, который демонстрирует на фотографии, снятой во дворе, самую свою символическую сердцевину.

Причем, «дыванок» или «посцілка» объединяет в себе черты двух других центров домашнего мирокосма – иконы и очага-печи. Подобно очагу, они представляют собой нечто рукотворное и также отсылают к женщине-хозяйке. Подобно иконе они являются, пусть и более простыми и не подразумевающими поклонения, но все же символически организованными изображениями.

Можно сказать, что дыванок за спинами членов белорусской семьи – это перенесенный вовне символический очаг дома, объединяющий их вокруг себя, который, помимо огня, согревающего и готовящего пищу, вбирает в себя традиционные символы, вытканные на нем и отсылающие к основным мотивам здоровья, плодородия и природных стихий. А фотографии членов семей, старших родственников, снятые на фоне дыванка и помещенные «обратно» в интерьер сельского дома, образуют новую, светскую, семейную иконографию, дополняющую иконографию религиозную. Так технология фотосъемки становится частью практик самопонимания и конструирования образа настоящего и будущего для белорусских крестьянских семей.